данной статье автором ставится вопрос о легальном определении религиозной безопасности общества. Делается вывод о том, что для обеспечения религиозной безопасности российского общества необходимо тесное взаимодействие государства и Русской православной церкви (Московский патриархат). К такому выводу можно придти, рассматривая фактическое взаимодействие церкви и государства в России, а также анализируя потенциал русского православия на ближайшую и отдаленную перспективу. Автор акцентирует внимание на том, что религиозная безопасность является частью национальной безопасности в целом. А это в свою очередь значит, что национальная безопасность как таковая не достижима без тесного взаимодействия с традиционными для России религиозными объединениями, в частности, РПЦ МП.

In this article the author raises the question about legal definition of the religious public safety. Conclusion is drawn that to provide religious safety of Russian society requires close interaction between the state and the Russian Orthodox Church. This conclusion can be reached by considering the actual interaction of church and state in Russia as well as analyzing the potential of Russian Orthodoxy in the near and distant future. Much attention is given to that on the whole religious safety is the part of national. And this in turn means that national security as such is not achieved without close cooperation with the traditional Russian religious organizations in particular ROC.

Впервые о религиозной безопасности в контексте национальной безопасности законодатели в России заговорили в середине 90-х годов прошлого века. Примером может служить  обращение Государственной Думы Российской Федерации «К Президенту Российской Федерации об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России» от 15 декабря 1996 года[i]. В данном обращении предлагалось «считать религиозную безопасность российского общества важным приоритетом национальной безопасности наряду с военной, политической, экономической, экологической и социальной». Поводом к такому обращению послужили многочисленные факты антиобщественной и антигосударственной деятельности некоторых религиозных объединений, что является прямой угрозой национальной безопасности Российской Федерации.

Необходимо отметить, что на сегодняшний день сам термин «религиозная безопасность» в науке не имеет официального устоявшегося определения, что  является темой отдельного серьезного исследования.

С.В. Козлов определяет религиозную безопасность как «состояние стабильного существова­ния, воспроизводства и самобытного развития конфессиональных традиций всех народов России»[ii]. И далее он поясняет, что «основным объектом защиты в ходе обеспечения рели­гиозной безопасности является конфессиональная идентичность, которая ба­зируется на устойчивых системах морально-нравственных ценностных пред­почтений. Потеря авторитета традиционных религиозных организаций при­водит к тому, что деструктивный религиозный опыт получает неограничен­ное влияние на социум. В этой связи должна быть не только признана бес­спорная значимость религиозных традиций как социальной конструктивной составляющей, но и исключительность религиозного опыта той нации, о безопасности которой идет речь»[iii].

Бесспорно, что религиозные традиции той или иной нации на территории отдельно взятого государства нуждаются в защите со стороны данного государства.

В этой связи, необходимо отметить, что на Западе при стратегическом планировании религиозному фактору всегда придавалось высокое значение, в том числе при планировании военных операций.

В 1941 г., при разработке планов по разрушению СССР, Геббельс писал: «Мы можем раздавить Красную Армию, мы можем оттяпать у них огромные территории, мы можем остановить их заводы, но пока мы в каждой деревне не посадим своего священника, пока их не разделим по вере, этот народ в любом случае сумеет встать из пепелища». Бывший помощник президента США по национальной безопасности З. Бжезинский заявлял: «После того, как мы покончили с коммунизмом, главный наш враг — Православие…».

На сегодняшний день можно с уверенностью говорить, что без должной оценки того места, которое занимают традиционные для России религиозные объединения, в частности  Русская православная церковь (Московский патриархат)[iv], в системе обеспечения национальной безопасности, система национальной безопасности России в целом является уязвимой.

Еще совсем недавно церковно-государственная проблематика практически не могла звучать и оцениваться как приоритетное направление внутренней политики государства. Сейчас ситуация изменилась коренным образом.

С начала 90-х гг. XX в. расширяется круг социальных проблем, в решение которых включается РПЦ МП. В тексте «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» перечислено 16 направлений «соработничества Церкви и государства»: миротворчество, сохранение нравственности, образование и воспитание, дела милосердия и благотворительности, совместные социальные программы, культура, попечение о воинах и сотрудниках правоохранительных органов, профилактика правонарушений, наука, здравоохранение, средства массовой информации, экология, экономическая деятельность, семья и др. Вся эта разнообразная социальная деятельность РПЦ МП требует не только правового обеспечения в виде законов и подзаконных нормативно-правовых актов, но и научного осмысления законодательной практики в этой сфере общественных отношений.

В последнее время сложилась практика создания при епархиях РПЦ МП служб по работе с исполнительными и законодательными органами власти субъектов РФ и органами местного самоуправления. Примером может служить Воронежско-Липецкая епархия, где уже продолжительное время действует такая служба[v]. Результатом такой деятельности является выработка предложений и дополнений к принятию законов и постановлений еще на стадии их подготовки. Деятельность подобных служб показала, что возможны несколько направлений участия в правотворчестве.

Прежде всего, это экспертные заключения, которые готовят специалисты епархиальных управлений по конкретным запросам.

Второе направление – подготовка и рецензирование законопроектов субъектов РФ. Этот опыт перенесен и на работу с федеральным законодательством. Например, при обсуждении проекта Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» непосредственное участие принимали представители Воронежско-Липецкой епархии, ими были внесены 14 поправок, из которых 8 нашли одобрение соответствующего Думского комитета[vi].

Третье и наиболее продуктивное, с точки зрения правовой интенсивности, направление церковно-государственного взаимодействия – участие специалистов епархиальных управлений, семинарий, а также профессорско-преподавательского состава светских вузов, сотрудничающих с епархиальным управлением, в работе консультативных советов по межконфессиональным отношениям при областных администрациях и экспертных советов по вопросам, связанным с деятельностью религиозных объединений.

Подобные межконфессиональные советы в некоторых регионах создаются при Главных федеральных инспекторах, что служит дополнительной базой для более плотного взаимодействия между структурами Федеральных инспекторов и епархиальных служб по различным общественно значимым вопросам, включая, конечно, и церковно-государственное взаимодействие.

Существующая практика контактов РПЦ МП с законодательной властью характеризуется еще одним механизмом – мониторингом законодательных проектов и решений, которые напрямую не касаются сферы церковно-государственных отношений: в области налоговой политики, социального обеспечения, образования и т. д.

Оперативное реагирование руководства РПЦ МП на быстро меняющуюся правовую обстановку осуществляется не только собственными силами, но и с участием депутатов всех уровней, представляющих интересы РПЦ МП и верующих. Практику работы с депутатским корпусом можно считать оптимальной, особенно в решении острых вопросов. Она не выходит за правовое поле, поскольку интересы РПЦ МП, как правило, представляют собою консолидированные интересы большинства избирателей.

Заключение соглашений о сотрудничестве между различными государственными структурами и РПЦ МП – одно из перспективнейших направлений их взаимодействия. В качестве примера можно привести Соглашение о сотрудничестве между Министерством здравоохранения РФ и Московской Патриархией от 5 марта 2003 г. Целью заключения данного соглашения, как подчеркивается в тексте самого соглашения, явилось возрождение духовных традиций русской медицины[vii]. В целях осуществления сотрудничества и реализации положений Соглашения была создана постоянная Комиссия по его реализации. Продолжением этого сотрудничества стало подписание 19 мая 2003 года Соглашения о сотрудничестве между Московской епархией РПЦ МП и Министерством здравоохранения Московской области[viii].

В свою очередь, в Тюменской области 3 октября 2003 г. было заключено соглашение о сотрудничестве между Департаментом здравоохранения Тюменской области и Тобольско-Тюменской епархией РПЦ МП.

Подобные соглашения о сотрудничестве на уровне Московской Патриархии были заключены с целым рядом государственных структур.

Так, в 1995 году Священным Синодом Русской Православной Церкви было принято решение о создании отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами. Аналогичные отделы были созданы практически во всех епархиях РПЦ МП, в частности в Екатеринбургской и граничащих с нею епархиях.

Также было заключено еще несколько Соглашений о сотрудничестве: между МВД России и РПЦ МП в августе 1996 г. и между Пенсионным фондом Российской Федерации и РПЦ МП[ix].

На уровне епархий РПЦ МП в качестве примеров активного взаимодействия с государственными структурами можно назвать Договор о сотрудничестве в сфере образовательной, социальной и культурно-просветительской деятельности между Администрацией Смоленской области и Смоленской и Калининградской епархией РПЦ МП[x]. Стоит отметить, что в последнее время в РПЦ МП вопросам взаимодействия с государством в сфере образования отводится первостепенное значение. Связано это, прежде всего, с диалогом по поводу преподавания предмета «Основы православной культуры» в общеобразовательных школах.

По нашему мнению, фактом огромного авторитета, которым пользуется в обществе РПЦ МП, также необходимо считать утвержденное 27 июля 1992 г. Президентом России «Протокольное старшинство российских официальных лиц», в соответствии с которым Патриарх Московский и всея Руси обозначен официальным лицом, занимающим 18-ю позицию по «иерархической лестнице», в то время как руководители других конфессий были помешены лишь на 38-е место[xi].

Приведенные примеры, на наш взгляд, дают достаточно полное представление о том уровне, на котором в настоящее время осуществляется сотрудничество РПЦ МП с государством. Такое сотрудничество сегодня реально осуществляется во всех без исключения областях жизни общества и на всех уровнях властных структур, приносит реальные плоды и имеет тенденцию к дальнейшему углублению и расширению.

Традиционные для России религиозные организации, в частности, РПЦ МП, обладают реальной возможностью смягчать межнациональные конфликты и способны содействовать воспитанию уважения к инакомыслящим, могут играть значительную роль в стабилизации общественно-политической ситуации в стране. Можно полностью согласиться с мыслью профессора Н. А. Трофимчука о том, что «церковь как гарант стабильности в становлении гражданского общества может выступить именно потому, что она стояла у истоков российской государственности, и исторический опыт и практика которой продолжают оставаться актуальными и сегодня»[xii].

На наш взгляд, государство в лице своих органов в целях обеспечения религиозной безопасности обязано сотрудничать с исторически укоренившимися, традиционными религиями, в частности потому, что последние по критерию принадлежности к ним представляют большинство населения Российской Федерации. Не стоит также забывать и тот факт, что, например РПЦ МП, внесла решающий вклад в формирование российской культуры, что нет традиций русской культуры без православия. Измененная под воздействием атеизма или идей марксизма-ленинизма русская культура перестает быть таковой, превращаясь в идеологию.

Все сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что роль РПЦ ПМ в обеспечении религиозной безопасности в современном российском обществе является одной из ключевых. Без учета данного обстоятельства невозможно выстроить эффективную политику Российского государства по обеспечению национальной безопасности.