анимаясь библеистикой, должно бы ограничиться только святоотеческой письменностью и трудами церковных ученых, чтобы впитывать чистую и живительную благодать Святого Духа, внимая одному только голосу Церкви и ограждая себя от чужого голоса (Ин. 10, 5). Однако, все чаще книги, выходящие из–под пера светских исследователей, писателей и переводчиков, представляют собой недобрые плоды влияния этого голоса. Это особенно проявляется в новых переводах Священного Писания, которые столь распространились в последнее время усилиями сотрудников Библейских обществ.

Одна из последних таких работ — перевод на русский язык Нового Завета в Российском Библейском обществе. Автор — В.Н. Кузнецова, переводчица с большим стажем, — озаглавила свою работу Радостная Весть [7, 432]. О переводе высказано много мнений как хвалебных, так и критических. На православный взгляд здесь и двух мнений быть не может: для передачи Слова Божия нам дарован церковнославянский язык; и, конечно, утратив присущую ему поэтику, текст Священного Писания на современном русском приводит в замешательство. Только один пример сравнения фрагментов текста — об исцелении расслабленного (Мф. 9, 2): Дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои, — церковнославянский; Смелей, сынок! прощены тебе грехи! — перевод В.Н. Кузнецовой [7, 19]. Выразительные средства языка — это свет определенной силы и чистоты. Утрачены чистота и сила — искажаются образы и затемняются смыслы. Но наша статья — о другом.

При чтении Радостной Вести возникает чувство, что читаешь какой–то другой Новый Завет, не тот, который привык читать всегда. Как будто в нем чего–то не хватает, какой–то трудноуловимой, но очень важной детали. Все равно, как смотришь на картину эпохи Возрождения, написанную на тему Священной истории. Вроде все библейские лица на месте, сюжет соблюден, а ощущения подлинности нет, как нет и того ощущения святости, которое возникает при взгляде на икону. Или, например, когда читаешь апокриф: как и в Евангелии, там говорится о Христе, о спасении, о вере; но — это не православный текст, в нем есть что–то иное, чужеродное. Чтобы определить это чужое в книге В.Н. Кузнецовой, пришлось взять в руки карандаш и сравнить ее перевод с синодальным текстом Нового Завета. Оказалось, что текст Радостной Вести значительно отличается от канонического: он существенно короче. Почти на каждой странице не хватает то одного слова, то части стиха, то целых стихов. Все они убраны в подстрочник и приводятся мелким шрифтом с настоятельным рефреном: некоторые рукописи добавляют... Соответственно, нумерация стихов прерывается, например: Мк. 15 гл.: 26, 27, 29 (нет 28 стиха); Лк. 23 гл.: 15, 16, 18 (нет 17 стиха) [7; 90, 143]. Целые фрагменты отмечены как не принадлежащие Евангелисту.

В качестве оригинала В.Н. Кузнецовой принят текст критического издания [10]. При сравнении текстов критического издания и Нового Завета издания Греческой Православной Церкви[11] оказалось, что в критическом издании общепринятый текст сокращен. Из каждого Евангелия издатели устранили несколько стихов (в среднем, около 10 в каждом), не говоря уже об отдельных словах. Эти фрагменты помечаются как позднейшие вставки, не принадлежащие Евангелисту. Не лучше обстоит дело и с посланиями святых апостолов.

Книга начинается с названия. Имя касается сущности. Это замечание святителя Василия Великого [3, 74] для православного сознания означает очень многое. Кому не известны строки литургических песнопений в честь преподобных подвижников: по имени твоему тако и житие твое. В начале Руководства к познанию книги Псалмов святитель Филарет, митрополит Московский, касаясь названия книги, пишет: первое учение о вещи должно заключаться в ее имени [4, 1]. В критическом издании все названия Евангелия сокращены: Евангелие от Матфея упрощено до От Матфея; Евангелие от Луки — до От Луки [10; 1, 88, 150, 247]. В греческих и славянских текстах надписания Евангелия полные, например: Святое Евангелие от Матфея, От Марка святое Евангелие, От Луки святое Евангелие, Евангелие от Иоанна.

Попробуйте представить, что Вы никогда не держали в руках книгу, озаглавленную Евангелие. Именно такую книгу предлагают в качестве единственно верной и подлинной западные ученые.

Все тексты Евангелия, Послания и Апокалипсис в славянском и синодальном переводах завершаются словом Аминь[1]. В критическом издании из текстов Евангелия, Первого и Второго посланий к Коринфянам, посланий к Ефесянам, Колосянам, Филиппийцам, Первого и Второго посланий к Тимофею, Первого и Второго посланий к Фессалоникийцам, послания к Евреям, Первого послания апостола Петра, всех трех Посланий апостола Иоанна и Апокалипсиса слово Аминь устранено. Народу избранному Бог дал Закон, а древние греки говорили примерно так: не понимаешь смысла — блюди форму. Наши книжники и смыслы утратили и форму пытаются разрушить. Ведь слово Аминь в значении истинно употреблялось Господом для возбуждения сугубого внимания предстоящих: ...истинно, истинно говорю вам... (Ин. 1, 51). Между первенствующими христианами, — пишет архимандрит Никифор [6, 41], — было обычным делом для всех присутствующих при Богослужении произносить: «аминь!» в конце каждой молитвы, или при принесении благодарения (1 Кор. 14, 16). Иудейские писатели говорят: «...нет ничего выше в очах Божиих, как слово “аминь”, которым Израильтянин подтверждает свою речь». Обетования Божии суть «аминь», потому что они сделались верными и несомненными во Христе (2 Кор. 1, 20). Слово «аминь» служит одним из наименований нашего Господа (Откр. 3, 14), так как Он есть верный и истинный Свидетель. Слова «аминь и аминь» (буди, буди) служат красноречивым и возвышенным заключением одной из торжественных песней Давидовых (Пс. 40, 14).

Истинно, критическое издание Евангелия — книга без начала и конца.

Дальнейшее чтение критического текста обнаруживает тенденцию к секуляризации Евангелия: устранены фрагменты текста, несущие смыслы христологического догмата, учения о посте... 

Второе исповедание апостола Петра — один из важнейших эпизодов Евангельской истории. Сравним тексты.

Исповедание Апостола Ты Христос, Сын Бога живаго и вопль демона Оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты, Святой Божий (Мк. 1, 24)... Нечистый дух знает, кто есть Господь, но хитрит. И нашим книжникам не до Истины, они подменяют смысл: исповедание Иисуса Христа истинным Сыном Божиим — краеугольный камень христианской веры — низводят до обращения ко Христу Святой Божий, приличного для обращения ко христианам[2]. Эта подмена вольно или невольно направлена отклонить сердце человека от истинной веры: преподобный Иоанн Дамаскин пишет, что невозможно уверовать во Христа тем, которые не научены исповеданию, имеющему своим предметом Отца и Сына и Святого Духа. Ибо Христос есть Сын Бога Живаго, Которого Отец помазал Святым Духом [2, 220].

Верою Христос вселяется в сердце человека (Еф. 3, 17). И книжники изымают исповедание веры из повествования книги Деяний Апостольских об обращении эфиопского евнуха.

По секуляризованному тексту Евангелия апостол Филипп наставляет нас, что для крещения любого человека достаточно одного благовествования, и можно креститься, не веря, что Иисус есть Сын Божий, и не приняв Святого Духа в Таинстве Крещения. Главное, что после крещения Евнух с весельем продолжал свой путь.

Тем же духом стихи о милосердии Божием вынесены из основного текста (см. также Лк. 9, 55). 

 

Тем же духом в ряде мест устраняются слова и фрагменты текста, свидетельствующие о Божественной природе Христа. К примеру:
1) Спаситель говорит: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я и что ничего не делаю от Себя, но как научил Меня Отец Мой, так и говорю (Ин. 8, 28).
Критический текст: Я говорю только то, чему Меня научил Отец. Слово Мой слишком характерно. Изъять!

2) Евангелие повествует о том, что Иисуса хотели побить камнями: Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус скрылся и вышел из храма, пройдя посреди них, и пошел далее (Ин.8, 58–59). Отцы Церкви видели здесь проявление Божественной природы Богочеловека: Он прошел сквозь толпу неузнанным, сокрыв Свой облик от взоров толпы.
Критический текст: (Иисус ответил: Говорю вам истинную правду. Авраам еще не родился, а Я уже БЫЛ И ЕСТЬ.) Тогда они схватили камни, чтобы побить Его. Но Иисус скрылся и ушел из Храма.
Читателю как бы говорят: чуда нет, как нет никакой Его Божественной природы.

3) Апостол Петр в своей речи после сошествия Святого Духа говорит: Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня. Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его, Он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления (Деян. 2, 29–31).

Критический текст: Бог клятвою клялся, что на престоле Давида воссядет его потомок. Давид видел будущее, и эти его слова относятся к воскресению Иисуса.

Устранен фрагмент, несущий смысл христологического догмата. Что же в остатке? По книжникам Давид получил обетование не о Христе, а просто о своем наследнике; такой подход дает простор протестантской герменевтике, своего рода теории двойной истины: пророк, получая откровение Божие, не знает всей полноты этого откровения, ему ведом лишь человеческий и ближайший исторический смысл пророчества; и только мы, современники, желая доказать догматы своей веры, выдумываем какие–то новые эсхатологические смыслы.

4) Наконец приведем знаменитый христологический гимн святого апостола Павла: И беспрекословно — великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим. 3, 16).

У Нестле–Аланда — В.Н. Кузнецовой читаем: Да, бесспорно, велика тайна нашего богопочитания: Тот, кого Бог явил в человеческом теле, кого Дух оправдал, кого видели ангелы, о ком возвестили народам, в кого поверили в мире и кто вознесен был во славе.

Устранено ключевое Бог явился во плоти. О ком теперь речь? Всякого человека Бог являет в человеческом теле и хотя бы единожды оправдывает Своей благодатью; уже возвещали народам о гонителях и захватчиках, им верили в мире и их прославляли; о ком теперь хотят возвестить?

Евангельское учение о молитве и посте — основа православной аскетики. Сравним тексты.

В критическом тексте Евангелия одно из ключевых слов — пост — вынесено в подстрочник. Чтобы его отыскать, нужно потрудиться, различая греческое слово среди обозначений рукописей и других знаков критического аппарата.
Далее.

В критическом тексте стих 21 также вынесен в подстрочник.
Главное — начать, и из трех фрагментов, где Спаситель говорит о посте в связи с днями Своих будущих Страданий (Мф. 9, 15; Мк. 2, 20 и Лк. 5, 35), один редактируется. Сравним тексты.

 

Как бы незначительное изменение — вместо в те дни поставлено в тот день — рождает другой смысл: пост необходим только в самый день воспоминания Распятия.

Тем же духом слово пост устранено из Послания святого апостола Павла к Коринфянам:

 

Таким–то образом в секуляризованном тексте Евангелия размывается учение о посте.

Тем же духом изменен текст Господней молитвы Отче наш. Евангелие от Матфея (Мф. 6, 9–13):

 

Евангелие от Луки (Лк. 11, 2–4):

 

В протестантизме считается важным субъективное чувствование при обращении в веру. Проповедники типа Билли Грэма восклицают: Примите Христа в свое сердце! и настоятельно просят обратившегося подробно рассказать, как он был слеп, как истина Христова просветила его, какие чувства он испытывает и хорошо ли ему от того, что в его сердце живет Христос. Обычно человек, возбужденный происходящим, восклицает: Да, я принял Христа в свое сердце! Казалось бы, лучшей иллюстрацией такого обращения служил бы рассказ книги Деяний об обращении святого апостола Павла. Но логика духа потребовала и этот эпизод апостольской истории изложить в ином смысле.

По критическому тексту нет больше выдающегося правоверного ревнителя Божия Савла, пораженного гласом Господним — ведь и раб лукавый, преклонившись, скажет хозяину: О, мой господин! И как бы нет явления Господа и великого чуда рождения нового апостола Божией волей.

Читая критические тексты Евангелия в издании Нестле–Аланда — В.Н. Кузнецовой, мы не увидим стихов Мф. 5, 44; 6, 13; 17, 21; 18, 11; 19, 9; 23, 14; Мк. 7, 16; 11, 26; 15, 28; Лк. 17, 36; 23, 17; Ин. 5, 4. Это перечень полных стихов. Частичных же исправлений настолько много, что их выявление — отдельная работа. Они малозначительны? Но вспомним фантастический рассказ Рэя Бредбери И грянул гром! В далеком фантастическом будущем изобрели машину времени, и любители охоты отправились в юрский период охотиться на динозавров. И поскольку будущее зависит от прошлого, герои рассказа не должны были сходить с особой тропы, чтобы ничего не повредить: ведь все сущее есть необходимый фактор бытия, и прерывание одной единственной цепочки жизненного цикла непредсказуемо и необратимо изменит будущее. Один из охотников, испугавшись огромного тиранозавра, сходит с тропы, бредет по лесу и совершенно случайно, не желая того, наступает на бабочку... Казалось бы — маленькое существо. Но охотники возвращаются в мир, который изменился до неузнаваемости. В этом мире за путешествие во времени, нарушающее законы мироздания, полагается смертная казнь. Несчастный герой плачет, раскаивается, но тщетно...

Гибель одной маленькой бабочки до неузнаваемости изменяет будущее. Что же говорить о слове Святого Евангелия? В истории Вселенской Церкви был момент, когда православие зависело не от одного слова, а от одной буквы. Всего лишь маленькая йота — ομοουσιος или ομιουσιος — отделяла истину от заблуждения[3].

Л.Н. Толстой также дерзнул редактировать Евангелие. Случайно ли так совпадают тенденции филологических изысканий графа Толстого и рассмотренной здесь критики Нового Завета? Приведем несколько примеров. 

 

Л.Н. Толстой пишет в примечаниях: ηλικíα никогда не значит «рост», и перевод этого слова «ростом» в Вульгате и у Лютера есть одна из тех грубых ошибок, которые так часто встречаются: ηλικíα значит век, т.е. долгота жизни [9, 1, 207]. Конечно, в словаре Дворецкого из 8 значений слова ηλικíα первое значение — возраст, а рост — последнее, восьмое значение. Но вот примеры использования ηλικíα в значении рост, вышина: εχων την αυτην ηλικíην Αμασι = бывший того же роста, что и Амасий (Геродот); ου πολυ τι την ηλικíαν διαφερειν τινος = ростом немногим отличаться от кого–л. (Платон);   τη ηλικíα μικρος = небольшого роста (Лк. 19, 3). Последнее выражение относится к Закхею, который, когда Иисус проходил через Иерихон, влез на дерево, потому что был небольшого роста (и Л.Н. Толстой в этом месте оставляет без изменения синодальный перевод и без всяких примечаний переводит  ηλικíα словом рост, словно забыв о своем прежнем утверждении[4]).

Перевод Мф. 6, 27 графом Толстым соответствует переводу Кузнецовой, и оба противоречат Священному Писанию. Далее.

В примечаниях у Л.Н.Толстого читаем: ψυχη — как и в большинстве мест синоптиков — должно быть переведено: жизнь. В народном языке слово это передается: душа, и понимается также: «душу отвести», «для души не жалею калачика» и т.п. [9, 1; 205, 207]. Здесь перевод слова ψυχη словом жизнь имеет еще меньше оснований. Дворецкий указывает, что значение дух, душа, сознание являются преимущественными. Л.Н. Толстой говорит о жизни, причем, как следует из других примечаний, о жизни земной, временной. Спаситель же учит нас оставить мысли о земном, и даже о самом необходимом для нашей жизни.

Л.Н. Толстой не мог не ознакомиться с материалами критических исследований текстов Священного Писания. Вот результат его изысканий: Откровение выразилось в душах людей, а люди передали его друг другу и записали кое–что. Из всего записанного известно, что было более 100 Евангелий и Посланий, не принятых Церковью. Церковь выбрала 27 книг и назвала их каноническими. Но очевидно, что одни книги получше выражали предание, другие похуже, и эта постепенность не прерывается. Церкви надо было положить где–нибудь черту, чтобы отделить то, что она признает боговдохновенным. Но очевидно, что нигде эта черта не могла отделить резко полной истины от полной лжи... Церковь погрешила тем, что, желая сильнее отринуть все непризнанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что приняла... Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, Церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно [9, 1; 8–9].

Интересен вывод графа: Итак, читать 27 книг подряд, признавая каждое слово истинным, как читает Церковь, нельзя и не нужно, ибо придешь точно к тому же самому, к чему пришла Церковь [9, 1, 9]. По логике этой мысли если читать не все слова, и не так, как их читает Церковь, а так, как предлагают авторы критических текстов, то придешь к тому, к чему пришел Л.Н. Толстой. 

Характерно окончание текста Евангелия от Марка в изложении Nestle–Aland– Кузнецовой: Выйдя из гробницы, они побежали прочь, вне себя от страха. И ничего никому не сказали, потому что боялись (Мк. 16, 8). Повествование же о Воскресении определено как позднейшая вставка, о чем свидетельствуют знаки критического аппарата[5].

Толстой в своем тексте: Потом проговорил Иисус: пить! И один человек взял губку, обмочил ее в уксус — тут стояла кадушка — и на камышине подал Иисусу. Иисус пососал губку и сказал громким голосом: Кончено! Отец, в руки твои отдаю дух мой! — И, склонив голову, испустил дух. В примечании русский писатель пишет: Словом «кончено» кончено и Евангелие [5; 103, 215].

Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша (1 Кор. 15, 14). А для не имущих веры — Христос не воскрес, для них нет Святого Благовествования о Богочеловеке Спасителе — Евангелия; не имущие веры имеют Радостную Весть о нравственном учении мученика по имени Иисус Христос.  

Текст Nestle–Aland'a является предметом современных переводов, заполонивших Европейские страны. Все больше людей воспринимают его как самый древний и близкий к первоначальному апостольскому тексту. Все больше людей оказываются вне Святого Предания Святой, Соборной и Апостольской (Православной) Церкви[6]. И все больше людей оказываются в заблуждении, не находя в секуляризованном тексте Нового Завета Истины. Что же удивительного в том, что реформатские общины отвергают посты? Ведь они не находят учения о посте в том тексте Нового Завета, который им приходится читать. Что удивительного в том, что многие, занимающиеся библеистикой, не верят, что Иисус Христос есть истинный Сын Божий? Ведь в их Завете иные смыслы. Что удивительного в том, что на Западе все больше людей воспринимают Иисуса Христа по–толстовски, как хорошего и доброго учителя, но не Всемогущего Бога, Который силен простить все грехи и спасти бессмертную человеческую душу? Ведь редакторы новых переводов постарались вычеркнуть повествования о чудесном и благодатном из Священной истории Нового Завета, чтобы оставить только холодное интеллектуальное признание одного лишь факта существования Христа как исторического персонажа. Остается только молиться о тех людях, которые желают обрести Истину и жить во Христе, и не могут этого сделать: сокрывают от них подлинный текст Нового Завета и оставляют их души страдать от глада слова Божия.

В аннотации к переводу написано: Перевод «Радостная Весть» учитывает последние результаты новозаветных исследований [7, 4]. Конечно, наука, в том числе новозаветная текстология и библеистика, должна развиваться. Без сомнения, следует всячески приветствовать исследования и достижения в этой области. Но Священное Писание не есть собрание многих слов о Боге, с которыми можно обращаться произвольно. Это — слово Самого Бога, написанное святыми людьми через Божественное Откровение, в совершенстве явленное Воплощением Сына Божия. Священное Писание выражает невыразимое (Имеяй уши слышати, да слышит), и это невыразимое передается Церковью Святым Духом, это невыразимое возможно воспринять лишь в Святой Церкви — хранительнице всей полноты Предания. 

Прикасаясь к священному тексту Божественного Откровения, будем помнить слова святого апостола Иоанна Богослова: И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимает что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей (Откр. 22, 18–19).

 

---

1. Исключение составляют Деяния святых Апостолов.
2. Всем находящимся в Риме, возлюбленным Божиим, призванным святым (Рим. 1, 7).
3. o`moou,sioj — сходный по сущности, единосущный; o`miou,sioj — подобосущный. Эта разница в словоупотреблении по отношению к Богу Сыну в первом случае ведет к православному исповеданию Господа Иисуса Христа единосущным Богу Отцу и Богу Святому Духу (т.е. все Три Лица Святой Троицы имеют единое существо и бытие), а во втором — к арианской ереси, не признающей Иисуса Христа Богом, а лишь одним из Божьих творений.
4. И хотелось ему увидать Иисуса, какой он. И никак не мог в толпе пробраться до него, потому что был мал ростом [9, 2, 93].
5. В издании Радостной вести 2006 года [8, 115] повествование о Воскресении присутствует в т.н. пространном эпилоге, и слово Аминь перед ним в кратком эпилоге. — Ред.
6. Вселенские Соборы суть деяния и победы Православия.

 

Библиография

1. Библия. М., 2000.
2. Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. М., 2003.
3. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. Репринт. изд. М., 1993. — Ч. III.
4. Филарет (Дроздов), святитель. Руководство к познанию книги Псалмов // Чтения в обществе любителей духовного просвещения. М., 1872. — Ч.1.
5. Евангелие. Перевод и изложение Л.Н. Толстого с примечаниями автора. М., 1918. 6. Никифор, архимандрит. Библейская энциклопедия. М., 1990.
7. Радостная весть. Новый Завет в переводе с древнегреческого / Пер. с древнегреч. В.Н. Кузнецовой. М., 2001
8. Радостная весть. Новый Завет в переводе с древнегреческого / Пер. с древнегреч. В.Н. Кузнецовой. М., 2006.
9. Толстой Л.Н. Соединение, перевод и исследование 4–х Евангелий. СПб., 1906. — Ч. 1, 2.
10. Novum Testamentum Graece et Latine. Textum Graecum post Eb. et Er. Nestle, B. et K. Aland, J. Karavidopoulos, C.M. Martini, B.M.Metzger. Stuttgart, 1993.
11. H KAINH DIAQHKH. EGKREI THS MEGALHS TOU CRISTOU EKKLHSIAS( KRI THS D)IERAS SUNODOU THS ELLADAS) AQHNAI( ADELFOTHS QEOLOGWN H ZWH , 1990)