Глава II. Нравственность и аскетизм
На всем земном шаре, из всех существ населяющих его, один только человек имеет понятие о нравственности [12]. Всякий знает, что действия человека бывают или хороши – или дурны, или добры или злы, нравственно – положительны или нравственно отрицательны (безнравственны).
Как же различить нравственно – доброе от нравственно – дурного? Различие это совершается по данному нам, людям, от Бога особому нравственному закону. Как в физической природе господствует всеобщий и неизменный закон, производящий повсюду порядок и красоту, так и в мире духовном, и в частности в области человеческой жизни, господствует такой же всеобщий и неизменный закон. Оба закона имеют основание свое в святой, всемогущей и благой воле Бога. Но если в физической природе закон осуществляется с необходимостью, то в человеческой жизни он исполняется свободно. Этот нравственный закон, этот голос Божий в душе человека мы чувствуем в глубине нашего сознания, и называется он совестью. Совесть есть основа общечеловеческой нравственности. Человека, который никогда не слушал своей совести и усыпил её голос ложью и мраком упорного греха, часто называют бессовестным. Слово Божие таких упорных грешников называет людьми с сожженной совестью; их душевное состояние крайне опасно и может оказаться гибельным для души.
Несомненно, что нравственный закон вложен в самую природу человека. За это говорит несомненная всеобщность в человечестве понятий о нравственности. “Конечно, прирожденною может быть признана только сама нравственная потребность, своего рода нравственный инстинкт, но не раскрытие и ясные нравственные понятия и идеи. Такие ясные нравственные понятия и идеи развиваются в человеке отчасти через воспитание предшествовавших поколений, наиболее же всего на основе религиозного чувства. Поэтому у грубых язычников нравственные нормы ниже, грубее, уродливее, чем у нас, христиан, знающих и верующих в Истинного Бога – Того, Который вложил в душу человека нравственный закон и через этот закон руководит всей его жизнью и деятельностью”[13].
По православному учению, понятие “нравственность” неотделимо от понятия “аскетизм”. Потому что человек – это не самодостаточное существо (как учат католики и протестанты), а существо падшее, подверженное греху и тлению. “Се бо в беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя”(Пс. 50) – не поэтически, а реально отражает плачевное состояние человека святой псалмопевец Давид. Еще более ясно обрисовывает нашу греховность святой апостол Павел, когда пишет: “не еже хощу доброе, сие творю, а еже не хощу злое сие содеваю… Окаянен яз человек, кто мя избавит от тела смерти сея” (Рим. 7, 19-24). По вере в Господа Иисуса Христа, Который избавил нас от рабства греха, участвуя в Его спасительных таинствах, мы исцеляемся от духовной немощи и нам открывается возможность для безграничного нравственного совершенства. Господь Иисус Христос заповедал нам: “Будите убо совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть”(Мф. 5, 48). Человек может достичь этот идеал лишь путем непрерывного духовного совершенствования по евангельским заповедям, требующего аскетического подвига. Исполнение нравственных принципов, изложенных в Святом Евангелии, постепенно вводит человека в Царство Божие, находящееся внутри нас (Лк. 17, 21). Жизнь по евангельским заповедям, по причине греховности нашего падшего естества, сопряжена с борьбой против плоти греховной, утвержденной в своей призрачной самости. Достижение идеала святости без усилий и трудов, то есть без аскезы, невозможно, ибо “Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают его” (Мф. 11, 12).
