Епископов собралось на Собор до шестидесяти человек[113]. Сверх того прибыли из Египта со своим архипастырем 48 епископов[114]. Здесь присутствовали епископы именитых престолов: Антиохийского – Флакилл, Иерусалимского – Максим, Солунского – Александр, но главным действователем был Евсевий Никомидийский со своими сообщниками. К ним не постыдился пристать и ученый епископ Кесарийский, Евсевий.

    Св. Афанасий, явившись на собор со своими епископами, прежде всего потребовал, чтобы удалены были из числа судей его люди, питавшие по своему неправомыслию вражду к нему, равно как и ко всем православным. Он указал на Евсевия Никомидийского, Феогния Никейского, Мариса Халкидонского, Наркисса Неронопольского, Феодора Ираклийского и Патрофила Скифопольского[115]. Но требование св. Афанасия не было уважено присланным на Собор чиновником Дионисием[116]. Начались допросы против обвинений, представленных мелетианами. Мелетиане старались уверить, что св. Афанасий избран в епископы немногими, как разглашали они и прежде. Против этой клеветы был общий глас присутствовавших на Соборе египетских епископов[117]. Повторили донос об умерщвлении Арсения и принесли даже отсеченную руку, которую употреблял будто бы он для волхвования. Но Арсений представлен был Собору св. Афанасием лично и с обеими руками, к посрамлению клеветников. Явился Исхир, прельщенный деньгами и обещанием епископского достоинства, снова свидетельствовал он о сокрушении священных сосудов александрийским пресвитером Макарием, будто бы по повелению св. Афанасия. Святитель представил опровержение и на это, но его словам не хотели верить и положили исследовать это дело на месте. Предупреждая общее решение Собора, кого послать в Египет для исследования[118]. Евсевий и его сообщники тайно снарядили от себя комиссию из шести епископов, уже упомянутых выше: Феогния, Мариса, Феодора и с ними Македония Мопсуетского, Урзация и Валента, и ночью отправили их в Александрию. Между тем, обвиняемый в преступлении пресвитер Макарий, как был представлен на Соборе в узах, так и теперь оставался в темнице, в Тире.

    Как только об этом узнал св. Афанасий, он принес жалобу присланному для надзора за порядком Дионисия, что противно всякой справедливости следователями назначены именно те люди, которых он устранял от суда над ним[119], а египетские епископы подали о том же от себя объявление Собору и тому же чиновнику Дионисию[120], и, не видя никакого удовлетворения по своей жалобе, вторично просили епископов и Дионисия остановить дело, предоставив дальнейшие разыскания воле государя[121]. Все было напрасно. Заседания Собора наполнились неописуемым смятением. И прежде обвинители и пристрастные судьи не давали подсудимым свободно объясняться; теперь раздражение обличенных в явной несправедливости судей, крики посрамленных клеветников, бессмысленные вопли черни, видевшей отсеченную руку и верившей клевете вопреки очевидности, дошли до того, что можно было опасаться за жизнь Афанасия. Тогда св. Афанасий с пятью из своих епископов решился тайно оставить Собор и город и просить справедливости у самого государя.

    Между тем, посланные в Египет, в отсутствие епископа, которого касалось порученное им исследование, без свидетелей от подсудимого, не сходя в сношение с духовенством, которое обыкновенно сопровождало епископа во время обозрения им своей епархии, с одним префектом египетским и воинской командой собирали сведения о предметах, относящихся до богослужения и таинств, у оглашенных и язычников и сами входили благодаря их показаниям в неразрешимые противоречия. Оглашенные утверждали, что они были в то время внутри дома, когда Макарием сокрушены были сосуды, но по уставу литургии они не могли быть в церкви тогда, когда предлагались сосуды со Святыми Дарами. Другие говорили, что Исхир во время прибытия туда Макария лежал больной в кельи: значит, он не совершал в то время богослужения, как утверждали мелетиане. Все мареотское духовенство, узнав о производимом доследовании, подало следователям, Собору и префекту Египта от себя объявление, которым, подтверждая слова своего епископа, уверяло, что мнимое разорение церкви есть одна клевета, что Исхир никогда не был священником православной церкви, но это свидетельство не было принято. А в Александрии, вероятно, замечая особенную любовь христиан к своему архипастырю, депутаты Собора позволили себе даже разные насилия и поругания[122].

    Как бы то ни было, но по возвращении посланных из Египта Собор положил: за уклонение от Собора, назначенного в Кесарии, и за смятения на Тирском соборе, произведенные будто бы епископом Александрийским и прочими египетскими епископами, которых привел он во множестве; наконец, за сокрушение священных сосудов, будто бы несомненно установленное депутатами Собора, – лишить св. Афанасия достоинства епископского и изгнать из Александрии, ставя ему в вину самое удаление с Собора до окончания дела и те преступления, которые, по причине удаления его, остались неисследованными. Однако же многие из присутствующих не согласились подписать такой беззаконный приговор. Другие оставили Собор еще ранее. О епископе Пафнутии, страдавшем во времена гонения Диоклетианова, пишут, что он взял за руку епископа Иерусалимского Максима, тоже исповедника, и вывел его из собрания, сказав: «Нам, исповедникам, неприлично принимать участие в таком Соборе». Несмотря на это, соборный приговор сообщен был императору и объявлен в посланиях ко всем епископам с тем, чтобы они прекратили всякое общение с св. Афанасием. А Иоанн Мелетианский со всем своим обществом принят в церковное общение[123].

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter