«В свое время, - продолжает он, - Владимир Соловьев, как кажется, с достаточной справедливостью указывал применительно к Крещению Руси, что оно было, в некотором смысле национальным самоотречением, отрывом от прежней народной традиции. То было отречение от языческой тьмы, в евангельском, онтологическом смысле этого слова. Не сочетание, как у нас иной раз пишут, хорошего язычества, присоединенного к христианству (применительно к славянскому язычеству), а, напротив, отвержение его. Католицизм сейчас, как мы видим, пошел путем восприятия такого рода нехристианских религиозно-культурных традиций» [70].

    В «Конституции о Богослужении» (пункт 124-125) говорится о необходимости удаления из храмов «произведений художников, противоречащих христианскому благочестию и оскорбляющие подлинный религиозный смысл. Обычай предлагать в церквах почитанию верующих священные изображения должен оставаться нерушимым; однако их следует выставлять в ограниченном количестве…»[71]. Это постановление, как свидетельствуют сами католики, положило «…начало практическому иконоборчеству, распорядившись во внешне благопристойной форме (без теоретического иконоборчества) уменьшить количество священных изображений в церквах. На Западе сейчас можно встретить “католические” храмы без единого священного изображения. Даже в католической Италии имеет место не почитание, пренебрежительное отношение к многочисленным святым мощам» [72].

    Также подверглось упрощению и Священное Писание, которое, в процессе пересмотра богослужения, стало являеться «содействием» реформе и, что немаловажно, прогрессу: «Поэтому, для того, чтобы содействовать реформе, прогрессу и приспособлению Богослужения, нужно содействовать той благостной и живой любви к Священному Писанию, о котором свидетельствует священное предание как восточных, так и западных обрядов …Богослужебные книги, - говорится далее, - должны быть пересмотрены как можно скорее с привлечением к этому делу экспертов и при опросе Епископов различных стран мира»[73].

    В связи этим можно отметить, что Католическая церковь подошла к вопросу реформирования богослужения со всей основательностью, присущей западному менталитету.При этом указывается властный орган, имеющий право на преобразование всего строя богослужебной жизни Церкви: «Упорядочение Богослужения зависит исключительно от авторитета Церкви, который принадлежит Апостольскому Престолу и, по норме канонического права, Епископу»[74]. То есть речь идет о проведении реформ верховным управляющим Римской Церковью – папой.

    В своей статье «Об изменяемости и неизменности православного богослужения» протопресвитер Иоанн Мейендорф писал: «В историческом бытии Церкви часто возникают опасности от нарушения соборного единства и соборного восприятия истин веры …богослужебные реформы, исходящие "сверху", навязываемые иерархией, может быть, и на вполне правильных богословских основаниях, но без народного восприятия, без доверия и единства между церковной властью и народным благочестием. Такие реформы создают атмосферу разлада и часто приводят к расколу»[75].

    Подобного рода оторванность вышестоящих органов власти от простого народа, очевидно, незамедлительно найдет свое выражение в противостоянии, открытом недовольстве масс. «Так, во время последнего визита Иоанна-Павла II во Францию случились многочисленные выступления католиков против его посещения. Иные даже публично отказывались от крещальных обетов... При этом протестующие считают себя католиками и странным образом сочетают такого рода демонстрации с верой в папский примат власти и вероучительное право на непогрешимость» [76].

    Наиболее важным этапом преобразований стало переведение католического богослужения на национальные языки. В частности, конституция II Ватиканского собора гласит: «Но так как, и на Литургии и в преподании Таинств и в иных частях Богослужения, употребление местного языка может часто быть весьма полезным для народа, то можно уделить ему больше места, особенно в чтениях и поучениях, в некоторых молитвах и песнопениях, согласно нормам…»[77]. Необходимо отметить, что перевод богослужения и применение на практике был поручен квалифицированной комиссии, которая состояла из территориальной власти – епископов: «Перевод латинского текста на местный язык, для употребления в Богослужении, должен быть одобрен компетентной церковной территориальной властью…»[78].

    «Переводы богослужения (согласно решению II Ватиканского собора. – Ф.С.), на национальные языки, -писал доцент Московской Духовной Академии протоиерей Максим Козлов,- были осуществлены не самочинно, не на уровне отдельного прихода, или интеллигентами-энтузиастами - но санкцией местной епископской конференции»[79].

    Казалось бы, ничего предосудительного в деянии Собора не наблюдается, все обосновано и, в действительности, должно было бы принести изобилие добрых плодов, однако подобные изменения многовековой традиции были просто немыслимы для западного сознания, взрастившее свое мировоззрение на «тринитарном» догмате: совершении богослужения на трех языках по образу надписания на Кресте: «И была над Ним надпись, написанная словами греческими, римскими и еврейскими: Сей есть Царь Иудейский». (Лк. 23,38) Только на этих трех языках: греческом, римском и еврейском, издревле считала Римская Церковь, можно было совершать богослужебное общение между верными. Достоверное свидетельство, подчеркивающее позицию Рима по данному вопросу, находим в описании жизни и проповеднических трудов равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия. Тогда римское духовенство восклицало: «Мы знаем только три языка, на которых можно славить Бога: еврейский, греческий и латинский»[80]. Таким образом, перевод латинской мессы на национальные языки стал своего рода трагедией для сознания традиционно мыслящих католиков.

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter